ФЕНИМОР КУПЕР
ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН
(Отрывки)
... Характерной чертой колониальных войн в Северной Америке было то, что противоборствующие войска должны были испытывать трудностей и опасностей перехода через дикие, нетронутые дебри, прежде чем могли столкнуться друг с другом. Отважный колонист и закаленный европеец не раз целые месяцы соревновались с стремнинами рек и крутыми горными перевалами и лишь только потом получали возможность проявить свое мужество на поле боя.
Итак, когда до форта в южной части плоскогорья между Гудзоном и озерами дошла весть, что над Шампленом появился генерал Монкалм с войском, здесь эту новость было воспринято скорее с пугливой неохотой, чем с суровой радостью. Принес эту весть вечер летнего дня індіанингонець, передав одновременно настоятельной просьбе полковника Манро немедленно отправить солидное подкрепление.
Когда послабло первое впечатление, вызванное новостью, в укрепленном шанцами лагере над Гудзоном прокатилась молва, что отборный отряд в полторы тысячи человек рассветом должен отправиться в Уильяма Генри.
Вскоре отряд уже был готов к маршу. Гордо и воинственно проходил отряд через лагерь, и гарнизон форта провожала его восторженными взглядами. Однако в форте еще продолжались приготовления к отъезду, и именно круг крупнейшего деревянного домика, перед которым прохаживались часовые, охраняли английского генерала. Сюда приведено каких полдесятка лошадей; по меньшей мере двое из них, судя по седлам, предназначались для женщин высокого ранга, что их не часто случается видеть в этой глуши. Остальных лошадей с простыми попонами и дорожными торбами, очевидно, предназначено было для солдат, уже готовых к отъезду. На должном расстоянии от этой огромной картины толпились группы любопытных - кто любовался боевым орудием, а кто так себе от нечего делать вытаращил глаза. Но был среди них один человек резко выделялся своей внешностью и поведением, не скидаючись при том ни на зеваку, ни на неуча.
Этот господин повернулся к молчаливой фигуре и только взглянул на нее, как открыл новый, еще более восторженный объект удивления - неподвижно стоящего, расправленного фигура индейского гонца, что прошлого вечера принес в лагерь неприятную весть. Індіанин стоял спокойно с характерной для своей расы невозмутимостью, казалось, совсем не замечал возбуждения и суеты вокруг. Однако сквозь его равнодушие проглядывала унылая ярость, способная привлечь внимание и опытных глаз. Туземец имел при себе томагавк и нож, такие, как в его племени, хотя сам не очень на воина походил.
Юноша в офицерской форме подвел к лошадям двух женщин, которые, судя по их нарядам, приготовились к утомительной поездки лесом. Едва женщины сели на коней, как их спутник легко вскочил в седло своего румака, все трое поклонились Ивовые, и, повернув коней, двинулись свободной рысью к северным воротам укрепления.
... Пока одна из тех милых существ погрузилась в задумчивость, вторая обратилась к юноше:
- Такие привидения часто случаются в пуще, Гейворде?
- Тот індіанин - военный гонец и, как на туземный взгляд, герой,- ответил офицер. - Он вызвался провести нас к озеру малоизвестной тропе.
- Мне он не нравится,- сказала девушка, вздрагивая немного с мнимого, а немного с истинного ужаса. - Но вы, Данкене, наверное, его знаете, иначе бы так легко на него не звірились?
- Скажи лучше, Элис, что не сверил бы на него вас. Я слышал, его к нам привел один странный случай, в котором замешан ваш отец, что повелся с этим індіанином очень строго. Подробности этого всего я уже забыл, но достаточно сказать, что теперь он наш друг.
... Пока Гейворд и его доверчивые спутницы уходят подальше в лес, позволим себе воспользоваться авторским привилегией и перенести место действия на несколько миль на запад.
В тот день двое мужчин задержалось на берегу небольшого потока за час дороги от лагеря Ива.
Індіанин сидел у замшілої бревна в такой позе, которая позволяла ему усиливать убедительность своих слов спокойными, но виразистими жестами, как-то свойственно тубільцеві в уважительной беседе. Его тело, мало не совсем голое, было разрисовано белой и черной красками на ужасную эмблему смерти. Гладко выбритую голову, что на ней остался только звісний рыцарский клок волос, украшало одно - единственное орлиное перо. Томагавк и нож для скальпирования, английского изделия, торчали у него за поясом, а короткая военная ружье того сорта, которым белые вооружали своих союзников - туземцев, небрежно лежала на голом мускулястому колене.
Белый, сколько видно было его тело, был похож на человека, с детства спізнала жизненные трудности и невзгоды. Фигура его, хоть и мускулистая, была скорее худощавая, чем полнотелый, но каждый нерв и мышца казались сильными и закаленными в безнастанних испытаниях и труда. Он также носил нож за поясом из ракушек, как и індіанин, однако томагавка у него не было. Глаза этого охотника или разведчика, были маленькие, проницательные и острые и, когда он говорил, оживленно шныряли туда-сюда, словно следя добычу или же опасаясь внезапного появления причаєного врага. Несмотря на эти признаки постоянной подозрительности, лицо его совсем не проявляло никакого коварства, а в тот миг, что о ней говорится, мало даже выражение убедительной искренности.
- Да даже ваши переводы говорят за меня, Чингачгуку,- сказал он. - Ваши родители пришли с запада солнца, переплыли большую реку, победили местный люд и заняли страну. Мои же родители пришли с края рассветного неба, через соленое озеро, и оказывали в тот же способ, что и ваши родители.
- Мои родители сражались с такими же, как и они, краснокожими,- строго ответил індіанин. - Разве, Соколиный Глаз, наша стрела с каменным острием и ваша свинцовая пуля - то все равно?
- Індіаанин не без ума, хоть и имеет красную кожу,- молвил белый, качая головой. - Я не ученый и с этим не скрою, но я видел, как молодые щеголи ловили оленей, и мне кажется, что ружье в руках их дедов была менее опасна за лук и кремневое острие стрелы при индейской сноровки и зоркому глазу.
- Это вам рассказывали ваши родители,- отозвался індіанин. - А что читают ваши дети? Говорят молодым воинам, что бледнолицые постигли червоношкірий?
- Я не имею предубеждений и не ВНОшуся со своим происхождением, хотя даже самый большой мой враг на земле, один ирокез, и тот не возразит, что я белый чистой крови,- сказал разведчик. - И я должен признать, что мои одноплеменці порой прибегают к таким средствам, которых, будучи честным человеком, я не одобряю. Что касается меня, то я думаю, что все из рода Бумпо умели стрелять, ибо откуда же иначе мой природный талант к ружью? Так и Священное Писание учит нас, что и хорошие и плохие свои черты мы перенимаем от родителей. Хотя и то правда, что оно неприятно терпеть за чьи-то там недостатки. Тем-то я и спрашиваю тебя, Чингачгуку, что у нас рассказывают о первых спіткання наших родителей?
- Слушай, Соколиный Глаз, и в твое ухо не упадет ни малейшей лжи. Вот что повіли мои родители, и вот что могикане совершили... Пришли мы из края, где солнце прячется на ночь, и через обширные равнины, на которых живут бизоны, добрались до большой реки. Там мы сражались с племенем алігевів, пока земля зачервонілася их кровью. Мы сказали, что нашей будет эта земля. Страну эту мы освоили как воины и берегли ее как мужи.
- Все это я уже слышал и верю этому,- сказал белый. - Но то было задолго до того, как англичане пришли сюда.
- Первые бледнолицые, что пришли к нам, разговаривали по-английски. Они приплыли на большой лодке, когда мои родители уже в мире были с краснокожими вокруг. Тогда, Соколиный Глаз, мы были единым народом, и мы были счастливы. А потом люди вынуждены были покинуть свою землю. Шаг за шагом их отгоняли от берегов, и вот теперь я, предводитель своего племени, вижу солнце только сквозь листья деревьев, а на могилах своих родителей никогда и вовсе не был! Я вот теперь стою на верху, но должен сходить в долину. А когда Анкес пойдет по моим следам, кончится кровь сагаморів1, потому что мой парень последний из могикан.
- Анкес здесь! - послышался где-то неподалеку третий голос. - Кто звал Анкеса?
Следующее мгновение юный воин вступил между белым и індіанином и сел на берегу быстрого потока. Наконец Чингачгук медленно перевел взгляд на сына и спросил:
- Не решились, случайно, макуаси оставить отпечатки своих мокасинов в этих лесах?
- Я шел по их следу,- ответил юный індіанин,- и знаю, что их столько, сколько пальцев на обеих руках. Но они кроются, как трусы.
- Воры подстерегают скальпы и добыча,- сказал белый. - Этот упорный француз, Монкалм, отправит своих шпионов в самый наш лагерь и знать, какой дорогой наши подались!
- Достаточно того! - молвил старший індіанин. - Выкурим их, как оленей из кустарника. Підкріпимося сейчас, Соколиный Глаз, а завтра покажім тем макуасам, что мы воины.
- Я согласен и с одним, и со вторым. Но чтобы сразиться с ирокезами, надо их найти, а чтобы подкрепиться, надо добыть дичи...
... Казалось, что индианы на том берегу реки, затаив дыхание, следили за ходом событий. Только борьба кончилась, снялся такой злой и дикий визг, который могла породить лишь неутоленная мстительная страсть. И сразу же начали вспыхивать выстрелы - ружья посылали свинцовых посланцев просто раз за разом, словно нападающие в этот способ выливали свою бессильную злость.
В ответ им Чингачгук время от времени посылал хорошо взвешенные выстрелы, сам в течение всей схватки неподвижно держась на своем посту.
Не успел Соколиный Глаз вновь набить ружье, как Чингачгук уже присоединился к ним. Соколиный Глаз и могикане переговорили важно минуту по-делаварськи, и каждый занял своего поста, чтобы осуществить наскоро составленный план.
Індіанин на дубе палил из ружья часто, но неудачно. А все-таки его пули падали внутрь части людей, что таятся на земле. Униформу Гейвордові, особенно примечательное, было пробито в нескольких местах, и кровь показалась из легкой раны на плече.
Быстрый, как мысль, Соколиный Глаз воспользовался случаем и выстрелил из своего ружья в верховья дерева. Фигура індіанина качнулась на ветру, когда он отчаянно ухватился руками за ветку.
- Добийте его, на Бога, добийте! - воскликнул Данкен, одвернувши взгляд от ужасного зрелища.
- Ни зернышка пороха! - задорно ответил Соколиный Глаз. - Смерть его определенная, а лишнего пороха у нас нет, потому что иногда бой с індіанами продолжается несколько дней. Или их скальпы, или наши!
Правильность этих суровых и не поступних слов была слишком очевидна, чтобы подвергать ее сомнению.
Молодой могіканин пошел, а разведчик с недовольным видом начал выворачивать порохівницю и трясти пустой рожок. От этого неблагодарного занятия его скоро оторвал громкий резкий крик Анкеса, что даже на мало практикуемый Данкенів слух прозвучал сигналом нового несчастья.
Неподалеку от скалы ближе к быстрины их човенце передвигалось через вспененную воду и то в такой способ, что явно руководил им кто-то скрытый. Набачивши это неприятное зрелище, разведчик инстинктивно поднес ружье к плечу, но струйка не отозвалась на яркую вспышку кремня.
- Поздно, поздно! - воскликнул Соколиный Глаз. - Плюгавець добился уже к середине потока. Даже имея порох, вряд ли мы могли бы его догнать пулей!
- Что же нам делать? - спросил Данкен. - И что же с нами произойдет?
Соколиный Глаз не ответил, только обвел пальцем круг головы, недвусмысленно дав понять, что их ждет.
... Вопреки обычаю туземцев, опьяневших от успеха, они дарили жизнь не только сестрам, что дрожали от страха, но также и Данкенові.
Хоть Данкен находил слова утешения успокаивать испуг сестер, он не был столь наивен, чтобы самому сами себя обманывать... то Есть опасность была тем больше, чем многочисленнее группа индиан.
Ему хотелось верить, судя по необычной умеренности индиан, что его хранят как полоненця, чтобы передать Монкалмові. Гейворд предполагал, что враг может играть на родителей-ских чувствах полковника Манро, чтобы склонить его к измене.
Обеспокоен узнать хотя бы самое худшее и готов в случае необходимости прибегнуть к силе золота, Данкен решил истолковать свое отвращение к Магуа.
- Я хотел бы перемолвиться с Магуа о том, что положено слышать таком большом ватагові, как он.
Магуа неторопливо скосил глаз на юного офицера и ответил:
- Говори, деревья не имеют ушей!
- Хитрый Лис доказал, что он достоин этого почетного имени,- начал Гейворд. - Я вижу его мудрость и все, что он сделал ради нас, и не забуду этого, когда придет время вознаграждения. Так, Лис доказал, что он великий предводитель не только на совете, но и тогда, когда надо обмануть врага!
Хитрый Лис с серьеВНОстью слушал облесну язык Гейворда. На лице слушателя проступила особая уважительность.
- Достаточно. Хитрый Лис - мудрый предводитель, и что он сделает, будет видно. Ходи и не розбалакуй. Когда Магуа скажет, будет время ответить.
Гейворд, приметив, что его собеседник осторожно набрасывает глазом на своих товарищей, сейчас же отошел, чтобы не возбудить какой-либо подозрения в змовництві с их старшим...
- Иди,- сказал гурон, и вдруг подозрительное выражение на его лице сменила смертельная невозмутимость. - Иди к темноволосой дочери седовласого и скажи, что Магуа хочет с ней говорить. Отец сдержит обещание, которое даст его дочь.
Данкен подумал, что індіанин хочет дополнительных заверений обещанного вознаграждения.
- Вы понимаете, что індіанинові желанное,- закончил он, подводя Кори к гурон. - Помните, Куро, что от вашего самообладания и сообразительности зависит и ваша жизнь, и Элис.
- И ваше, Гейворде!
Індіанин медленно поднялся, а затем показал Гейвордові рукой отойти, сказав холодно:
- Когда Гурон разговаривает с женщинами, его племя закрывает уши.
Кора подождала и тогда с женским достоинством обратилась к туземца:
- Что Хитрый Лис скажет дочери Манро?
- Это вина Лысова, что голова его не твердая, как скала? Кто дал ему огненную воду? Кто сделал его лайдаком? То все бледнолицые, люди такого же цвета кожи, что и ты.
- То же я должен отвечать за то, что есть бездумные и безответственные люди, лица в которых такого же цвета, что и у меня? - сдержанно спросила Кора возбужденного індіанина.
- Нет, Магуа - воин, а не дурак.
- Что же я должен сделать или посоветовать на твою скорби, если не сказать - твою заблуду?
- Слушай! - начал еще раз індіанин. - Когда английские и французские родители вырыли из земли свои томагавки, Хитрый Лис пристал к могоків и пошел воевать против собственного народа. Старый предводитель, твой отец, возглавлявший наш отряд. Он установил, что как індіанин наглотается огненной воды и придет к полотняных вигвамов его воинов, то будет наказан. Магуа сделал глупость, раскрыл рот, и огнистий напиток привел его в хижину Манро. И что же сделал седовласый? Пусть скажет его дочь.
- Он не забыл своих слов и поступил по справедливости, наказав виновника,- смело ответила Кора.
- «По справедливости»! - повторил індіянин, бросив из-под ока свирепый взгляд на девушку. - Это - то справедливость - самому совершить зло, а за то наказать?
- Но разве нельзя уладить? Когда мой отец сделал тебе такую несправедливость, покажи, что індіянин годен прощать, и верни его дочерей. Ты слышал, что майор Гейворд...
Магуа покачал головой, не желая снова слышать про обещанные вознаграждения, которыми он погорджував.
- Так чего же ты хочешь? - после гнетущего молчания спросила Кора.
- По-гуронському так платят: добром за добро, злом за беда!
- То за несправедливость от Манро ты отомстишь на беззащитных его дочках? Или же не больше годилось бы воину стать со своим врагом лицом к лицу?
- Ружья бледнолицых длинные, а ножи их острые! - отказал індіанин, злостно улыбаясь. - Чего это Хитрый Лис должна идти под мушкеты Манрових воинов, когда у него в руках душа седовласого?
- Скажи, что ты хочешь сделать, Магуа,- сказала Кора.
- Слушай,- снова сказал індіанин. - Пусть дочь английского ватага пойдет за Магуа и навсегда останется в его вигваме.
- Дурнушка! Ты таки заслужил свое подлое имя! - вскрикнула Кора, допечена к живому в своей любви к отцу. - Только дьявол мог намислити такую месть!
... Гурони стояли, пойняті ужасом, что так неожиданно смерть скосила их товарища. Но заметив роковую точность выстрела, поразившего врага, не задев друга, закричали водносталь: «Длинный Карабин!» - и завыли дико и жалобно. А через мгновение появился на виду Соколиный Глаз. Молниеносная появление этих воинственных нападающих заставила отступить диких мучителей, что раз возгласами выказывали свое удивление и прибавляли хорошо известны страховиті имя:
- Стрибкий Олень! Большой Змей!
Анкес криком ответил на крик и, вскочив к одному из гуронів, точным ударом томагавка рассек ему череп до мозга. Гейворд выхватил из дерева оружие Магуа и себе тоже зажигательно порвался к бою. Соколиный Глаз, оказавшись на расстоянии руки от врага, вимахом своего гроВНОго оружия парализовал невправну оборону індіанина и положил его на землю. Гейворд, слишком розгарячкований, чтобы ждать, пока столкнется со своим противником рука в руку, пустил в него томагавк. Юноша, ободренный успехом, безрассудно поспешил подскочить к врагу голыми руками. Он прип'явся телом к телу и смог таким образом железным сжатием обезвредить руки індіанинові. В эту критическую минуту он услышал рядом чей-то голос:
- Смерть негодяям!
И приклад охотничьего ружья загилився в неприкрытую голову індіанина, что соревновался с Гейвордом.
Когда Анкес разбил череп одному своему противнику, он обернулся, словно изголодавшийся лев, искать себе второго. Единственный Гурон, что не принимал участия в первом столкновении, тем временем вижидав. С победным криком он подскочил к беззащитной Коры, послав вперед острого топорика как своего предсказателя. Томагавк дряпонув плечо девушки и перерубил прутья, которыми она была привязана к дереву. Схватив Кору за роскошные волосы, он оторвал ее от сестры и грубо бросил на колени. Індіанин накрутил себе на руку клок волос, дернул рукой вверх, а тогда с глумливим и возбужденным смехом обвел ножом вокруг прекрасной головки своей жертвы. Но за это мгновение жестокой радости он заплатил потерей случаю, потому что именно сейчас все увидел Анкес. Широченными прыжками Анкес подбежал к гурон и своим телом ударил его прямо в грудь. Однако и сам Анкес от внезапного столкновения свалился с ног недалеко. Сорвались на ноги они одновременно бросились друг на друга, нанося удары и закусывая кровью. Борьба была недолгой: Гейвордів томагавк и мисливцева ружье попали череп гуронові в тот же миг, когда Анкесів чем пробил его сердце.
... Пока Анкес взвешивал свои силы, вокруг было тихо и пустынно. И Соколиный Глаз, командовал одним из отрядов, слишком хорошо знал гуронську нрав, чтобы сверяться на эту предательскую тишину. Зажигая своих людей словом и примером, Соколиный Глаз послал отряд вперед. Гурони вынуждены были отступить, бой пересунувсь в глубь леса.
Устав бежать, но и ободренные зрелищем своих жилищ, гурони пристали возле хижины и начали обороняться с отчаянным упорством. Преследователи пытались до них, как навальный ураган. Земля вокруг встелилася вражеским трупом. Увидев, что гурони почти все полегли, хитрый предводитель снял крик безграничной ярости и отчаяния. При этом он бросился бежать, остался на поле боя делаваров, что принялись снимать свои кровавые трофеи. За Магуа подалось двое его уцелевших друзей.
Анкес, что зря в гуще боя искал случая сразиться с самим Магуа, метнулся теперь снова в погоню. Соколиный Глаз, Гейворд надбігали тут же за ним.
Анкес не спускал Магуа из глаза, будто ничто другое в жизни его уже не интересовало. Какую-то минуту казалось, что Магуа таки сбежал, когда это вдруг в конце одного коридора, поднимался вверх, сверкнула чья-то белая одежда.
- Это Кора! - воскликнул разведчик. - Держитесь, гражданочка. Мы идем, идем!
Преследователи теперь бежали с удвоенной силой. Но дорога была неровная и местами почти совсем не проходная. Но рьяных парней ждала награда: они увидели, что гурони, имея на руках девушку, начинают сдавать на гонках.
- Стой, собака вайандотський! - воскликнул Анкес, замахиваясь томагавком на Магуа. - Делаварська девушка говорит тебе: стой!
- Дальше я не пойду,- заявила Кора, неожиданно остановившись на скалистом выступе над глубокой пропастью около вершины. - Убей меня, если хочешь, гадкий гуроне, а дальше я не пойду.
Воины, которые поддерживали девушку, сразу занесли томагавки, но Магуа сдержал их - вырвал оружие и швырнул в пропасть.
- Женщина,- сказал он,- выбирай. Вигвам или чем Хитрого Лиса.
Кора не взглянула на него, упав на колени, вскинула вверх глаза, вознесла к небу руки и произнесла:
- Я Твоя, Господи. Пусть творится воля Твоя.
- Женщина! - хрипло повторил Магуа. - Выбирай!
Но девушка была далеко от его слов. Гурон, дрожа всем телом, уже поднес было руку, но опустил ее растерянно. Через мгновение он преодолел себя и вновь занес свою острую оружие - и сейчас в это мгновение сверху послышался пронзительный крик и с головокружительной высоты на скалу вскочил Анкес. Магуа пораженно отступил на шаг, а один из его воинов, воспользовавшись случаем, выхватил нож и затопил Коре в грудь.
Гуронський ватаг вергнувся, словно тигр, на оскорбителя, но здесь между ними упало вниз Анкесове тело. Еще не успел делавэр подняться, как разъяренный совершенным на его глазах убийством Коры Магуа с адским криком вонзил нож ему в спину. Однако Анкес поднявшись на ноги и бросившись на убийцу Коры, словно раненая пантера, последним усилием нанес смертельный удар врагу. Затем он обернулся к Хитрого Лиса, и взгляд его, полный ненависти, сказал, что с ним он сделал бы то же самое, когда бы смог на силе. Магуа схватил делавера по обвисле безжизненна плечо и трижды ударил ножом в грудь, пока Анкес, все еще в безграничном презрении уставившись гуронові в глаза, упал замертво ему до ног.
- Змилосердься, гуроне! - кричал сверху Гейворд, едва переводя дыхание от ужаса. - Даруй ему жизнь, и тебе тоже подарят!
Магуа окровавленным ножом замахнулся на юношу и издал такой яростный победный крик, дикий и радостный, что он докатился до ушей индиан, которые сражались в долине. В ответ он услышал крик из уст разведчика и увидел высокую фигуру Соколиного Глаза, который мчался к нему, прыгая через опасное бескеття так смело и определенно, как будто его именно воздуха несло.
Он мельком глянул на жертвы, на крутой склон, взвешивая трудности перехода. Магуа перескочил широкую щель и вскарабкался выше, где его не могла достать оружие. Еще только один скачок более бездною, и он бы спасся. С охрипкуватим смехом он отчаянно прыгнул, но пропасти не перерезал, ему только повезло ухватиться за куста над противоположным краем. Соколиный Глаз пригнулся как зверь, готовый к скоку; с нетерпения он так трясся всем телом, что ружье у него в руке танцевала. Собрав все силы, хитрый Магуа пробовал было взобраться на скалу, и ему повезло настолько, что коленями он уже достиг берега пропасти. Именно теперь, когда тело Магуа как будто совпадало, разведчик приложил ружье к плечу. Руки гурон расслабили, и он весь одхилився назад. Обернувшись, он яростно взглянул на врага и вызывающе погрозил ему рукой. Но руки Магуа выпустили ветки, и через минуту его темная фигура пролетела торчком мимо куст на обочину пропасти, несясь к своей гибели.
С английского перевел Ростислав Доценко.